Корона Нолдор.

Фингон обводил взглядом братьев-феанорингов. Амрас. Амрод. Келегорм. Куруфин. Карантир. Маглор…

Он не мог понять, как это – “Майтимо мертв”. Просто не понимал смысла сочетания слов: “Майтимо мертв”. Как так может быть?!

Финвэ убит, Феанор убит, Маэдрос убит. Если не считать тех, навеки оставшихся во льдах. “Эленвэ…” – хриплый шепот Тургона. Плакать он не может. Слезы мгновенно превращаются в соленые льдинки, оседают на ресницах. “Будь проклят Феанаро! Будь проклят!” – беззвучно, одними губами повторял Тургон, когда братья силой увели его от тела Эленвэ: прекрасной еще более, чем в жизни, мраморной, полупрозрачной, ставшей частью Хэлькараксэ как многие до нее и после нее.

Маэдроса нет. “Как это случилось?!” – срывающимся голосом спрашивал Фингон. Братья мялись, краснели, опускали дрожащие ресницы, отворачивались…

Фингон плюнул зло и ушел. На полпути его  догнал Маглор:

-         Постой!

-         Ну, что еще? – поджал губы Фингон, пытаясь скрыть слезы. Из всех двоюродных братьев с Маэдросом он бы дружен более всего. И счастье, что его взялся догонять именно Маглор – ни с кем, кроме, пожалуй, феаноринга-песнопевца, у него не лежала душа обсуждать гибель… Нет, только не это слово!.. Как наивно! Будто, отказавшись признавать факт, можно что-то изменить.

-         Смерть Майтимо – на нашей совести, - признался Маглор, стараясь не смотреть в глаза Фингону. – Моргот позвал его на переговоры. Поставил условие: Майтимо прийдет один. Мы же снарядили с ним отборное войско. Моргот без труда перебил всех, а Майтимо взял в плен. Стал ставить новые условия. Мы от всего отказались. Решили, что Моргот все равно не выпустит жертву из когтей… Прости, Финдекано, прости нас, если сможешь… Прости за того, перед кем мы уже не сможем повиниться.

Тургон с нетерпением слонялся туда-сюда, ожидая брата. Увидев выражение лица вернувшегося Фингона, он замер:

-         Что они тебе сказали?!

-         Майтимо мертв.

-         Ну и… - Тургон осекся, наткнувшись на ледяной взор брата.

-         Оставь меня. Я должен побыть один.

Младший счел за благо подчиниться. Фингон опустил лицо в ладони.

…Они даже не успели сказать друг другу ни слова. Все свалилось так неожиданно: Моргот, Унголианта, кровь, крики; вода моря – словно слезы Ульмо над своими любимцами…

Фингон спал. И видел бледное лицо, в обрамлении встрепанных рыжих волос. “Финдекано!” – звук едва вырывается из сдавленной груди, сухих губ.  “Финдекано! Спаси меня! Прошу! В память нашей прежней дружбы… Я еще недолго протяну… Не таи на меня зла…”

-         Турондо! – от Фингона веяло чем-то незнакомым. – Ты мне и нужен! Я еду в Ангбанд. Я могу рассчитывать на тебя?

-         Братец, - забормотал Тургон, - какой Ангбанд, да ты спятил, никак, ты что, уже к Намо захотел?… Ах да, тебя же там Майтимо ждет…

-         Молчи! Майтимо жив! Пока… Его надо спасти! Ты едешь со мной?

Тургон широко распахнул глаза:

-         Ты собираешься спасать его?! А почему бы этим не заняться феанорингам?

-         Довольно! Ты едешь?

-         Нет.

-         Что ж… - только и ответил Фингон.

-         Финарато, мне нужна твоя помощь.

-         Да? Я слушаю.

-         Майтимо в беде. Его надо спасти.

-         Конечно! Я готов. Что надо делать?

-         Для начала – добраться до Тангородрима, - Фингон сделал паузу, ожидая, что Финрод начнет искать пути к отступлению.

-         Так. А дальше?

-         Не знаю. Там посмотрим.

-         Когда тронемся?

-         Ты согласен? – удивился Фингон.

-         Я ведь давно согласился… Чем скорее, тем лучше, Финдекано. Если он в плену у Моргота, то страшно даже представить, что могли сделать с ним тамошние…

-         Не надо! – простонал Фингон. – Молчи!

-         Что это? – шепотом спросила Артанис. Она, не слушая возражений братьев, отправилась с ними.

Фингон взглянул наверх, и сердце камнем ухнуло куда-то. Кровь тут же отказалась течь по жилам, а голова – здраво мыслить…

Оставив арфингов в укрытии с конями, он пошел к скале, где висел его брат. Но что делать?! Как спасти его?! Как узнать, жив ли Майтимо до сих пор?!

В отчаянии Фингон запел:

Дружите с памятью своей.

Она поможет, ободряя.

За ясной полосой Морей

Что ждет нас? – мы совсем не знаем.

И только стайки кораблей

На горизонте тихо тают.

А из-за Моря нет вестей –

Лишь пламени завеса злая.

Мы обернемся в прежний мир.

Мы знали мир, покой и песни,

И вслушивались в звуки лир,

С любимыми обнявшись тесно.

Просили их потом: “Прости!”

Не все мы уходили вместе.

К нам безразлична Моря ширь,

Что там, в тех землях – неизвестно.

Тельперион дарил нам ночь,

И в мягком свете серебристом

Мы прогоняли мысли прочь,

Усладам предаваясь чистым.

Лаурелин цвела точь-в-точь,

Как золото волос пушистых…

Кто сможет нам теперь помочь?

Ушедший за Море неистов…

Да, из-за Моря нет вестей.

Дружите с памятью своей.

…Маэдроса подвесили за правую руку на одном из самых высоких пиков Тангородрима. В первый день он стискивал зубы – гордо хранил молчание, хотя уже к вечеру страдания стали невыносимыми. Сон избавления не принес, поскольку не пришел сам. Маэдрос, всю ночь не сомкнув глаз, наутро уже забыл о гордости. Он кричал – стесняться было некого, а Моргот – будь он проклят! – даже если и слышал его крики, то никак этого не проявлял.  “Наслаждается, тварь” – с ненавистью думал феаноринг.

К вечеру второго дня ненависти уже не осталось. Как и всего остального. Закрыв глаза, он лишь тихо стонал.

Потом налетел вихрь: рвал лохмотья, некогда бывшие безукоризненной одеждой цветов дома Феанора; швырял в лицо пригоршни колючих снежинок, потом унесся так же быстро, как и прилетел. Но ледяной ветер вернул Маэдросу ясность разума и чувств. Мучения начались заново…

Когда он услышал пение, феанорингу показалось, что это лишь очередной призрак, подброшенный страдающим рассудком…

-         Майтимо! Майтимо! Ты еще жив? Майтимо!

Маэдрос очнулся:

-         Финдекано! О, Финдекано! – он забился на цепи. – Спаси!

Фингон с ужасом понял, что на скалу не взберется – она была настолько гладкой, что дело явно не обошлось без колдовства.

-         Майтимо! Я не смогу подняться к тебе!

-         Тогда убей меня! Твой лук с тобой, и глаз твой точен – если суждено мне умереть, то пусть от твоей руки… Пожалуйста! Я больше не могу!  Неужели никто не смилостивится надо мной!

Они едва слышали друг друга, но Фингон понял Маэдроса. Положил стрелу на тетиву, проморгался - слезы опять застилали глаза.

И увидел стремительно приближающуюся точку.

-         Орел… Орел Манвэ!

Мягко хлопая крыльями, рядом опустилась гигантская птица.

Маэдрос открыл глаза, чувствуя, что Фингон явно мешкает… и ахнул. Брат поднимался к нему на орле.

Надежда вновь робко выглянула из своей крепости. Ветер, поднимаемый крыльями птицы, приближал избавление.

-         Сейчас, Майтимо, сейчас… - шептал Фингон, пытаясь справиться с оковами. Тщетно. Тем более, что орлу было крайне трудно задержаться на одном месте более нескольких мгновений.

-         Не надо, Финдекано, оставь! Ты же не справишься с цепью. Убей меня. Спасибо, что ты пришел… давай же! Я готов…

“Нет уж!” Фингон зажмурился и прерывисто вздохнул. Потом вытащил кинжал и… отсек Маэдросу руку чуть выше локтя. Тот без чувств обмяк в объятиях брата. Пока орел стрелой летел к земле, Фингон пытался кое-как перевязать руку феаноринга.

Пробуждение отозвалось болью во всех клеточках тела. Маэдрос тихо застонал.

-         Сейчас-сейчас, Майтимо, - чья-то рука приподнимает ему голову. В губы ему ткнулся край чаши. Маэдрос сделал несколько глотков.

Туман перед глазами рассеялся.

-         Финдекано! – выдохнул Маэдрос. – Спасибо тебе!

Фингон улыбнулся, устало и чуть печально.

-         Не благодари меня. Я сделал то, что сделал бы и ты…

-         …То, в чем отказали мне родные братья.

-         Я оставил тебя калекой.

-         Ты подарил мне жизнь… Послушай, давай не будем, а?… Лучше… Финдекано, а что они тебе сказали?

-         Они думают. Что тебя нет в живых.

-         Хочу я знать, какими глазами братцы будут на меня смотреть.

-         Мечтаю присутствовать при этом! Наверное, я больше никогда не увижу пристыженного Морифинвэ. Не прощу себе, если пропущу такое зрелище!

Все шестеро подняли головы, когда в трапезную влетел Фингон.

-         Финдекано? – Карантир прищурился. – Опять? В чем дело?

-         Майтимо жив! – торжествующе объявил Фингон. Следом в залу вошел Маэдрос: исхудавший, еще более серьезный… живой… С правого плеча ниспадал плащ. Феаноринг обвел глазами притихших братьев:

-         Что-то вы мне не рады.

-         Нэльо! – прошептал Маглор и кинулся к нему. Маэдрос обнял его левой рукой и отметил, что близнецы тоже подошли к нему – с виноватыми лицами, Келегорм и Куруфин прячут глаза, а Карантир и вовсе опустил голову.

-         Морьо! Ты даже не поприветствуешь ни меня, ни моего спасителя?..

Незаметно почти все бочком покинули трапезную. Маэдрос, Маглор и Фингон остались одни.

-         Как все-таки произошло это? – Маглор смущенно показал глазами на искалеченную руку брата.

-         Я был прикован к скале. Иначе освободить меня было невозможно. И Финдекано я обязан жизнью.

Маглор потупился, поскольку в словах старшего слышался укор.

-         Брат, прости нас. Мы просто не верили, что из зубов Моргота можно вырваться. Что он сдержал бы обещание выпустить тебя. Прости, мы тебя предали.

-         Ничего, Кано. Ты бы первым побежал спасать меня, если бы к твоему мнению кто-нибудь прислушивался, - в голосе Маэдроса зазвучали незнакомые металлические нотки.

-         Нэльо… Что мы будем делать с нашими братьями?! Они словно обезумели здесь… – Маглор уронил голову на сплетенные пальцы. – Финдекано, я еще не поблагодарил тебя. Извини. Просто я вдруг понял, что мы наделали… Отец – да простится мне осквернение его памяти – свихнулся из-за Сильмариллов. А Куруфин с Карантиром – точь-в-точь он. Келегорм же просто не хочет от них отставать. Близнецов они всерьез не воспринимают. Тьелперинкваро поддержит отца… И как нам вдвоем приструнить их? Они ненавидят Нолофинвэ, тебя, Турондо, арфингов… Я до сих пор не могу понять, почему отец приказал сжечь корабли, хотя Майтимо настаивал на том, что надо вернуться за вами.

-         Не надо, Кано, - быстро сказал Маэдрос. Фингон взглянул на него:

-         Так ты… Простите и вы меня. Я усомнился в вас… Так ты, Майтимо, всерьез решил отдать корону моему отцу?

-         Да.

-         Братья не дадут тебе, - вздохнул Маглор, - они будут против.

-         Пока что старший в роду – я! – Маэдрос прищурился. – Я не намерен интересоваться их мнением!

-         Проклятье! – Карантир кусал ногти. – Ты слышал, Турко?! Нэльо, видать, все мозги Моргот вытряхнул. Он собирается отдать корону нолдор Нолофинвэ!

Келегорм пожал плечами:

-         А ты бы потерпел, чтобы нами правил калека?

-         Тише! – Карантир выглянул из комнаты и закрыл дверь поплотнее, убедившись, что в коридоре никого нет. – Лучше уж увечный, чем Нолофинвэ! И потом – Майтимо старший, но не единственный в роду.

-         Какой правитель из Макалаурэ! – отмахнулся Келегорм.

Глаза Карантира засверкали:

-         Кто здесь говорил о Макалаурэ? Пусть поет свои дурацкие баллады! Кто управлялся со всем, пока Майтимо был в плену? Не Макалаурэ ведь!

-         Так вы… - страшная догадка поразила Келегорма.

-         Именно! Куруфинвэ сможет быть не просто подставкой для венца!

-         Морьо, это ведь заговор!

-         И что, ты побежишь докладывать Майтимо, что мы решили угомонить его?

Келегорм молчал.

-         За ужином я попробую убедить его по-хорошему. А нет – значит…

-         Морьо, но…

-         Молчи! Ты за нас или против нас?

-         За…

-         Тогда ты будешь делать то, что я тебе скажу. Майтимо слишком много берет на себя. После плена у Моргота нельзя заниматься настолько важными делами. Поэтому мы слегка поможем ему сделать правильный выбор наследника…

Карантир с неудовольствием смотрел на Фингона. Тот не уехал. Напротив, Финдекано сидел между Маэдросом и Маглором, спокойно подливал себе вина и даже шутил.

Наконец, феаноринг плюнул на присутствие нолфинга.

-         Майтимо, почему ты не хочешь оставить корону? Старший Дом – мы!

-         Если тебе непременно хочется обсудить это – Нолофинвэ – старший среди потомков Финвэ вообще. К тому же, наш дом запятнал себя. Ты находишь возможным держать венец в замаранных кровью руках? Все, Морьо, мое решение не обсуждается. Предоставь мне определить достойного титула Короля Нолдор.

“Ничего… Посмотрим еще, чья возьмет,” – подумал Карантир, прикрыв глаза – как от гнева, так и от предвкушения мести.

Полночь. По коридору бесшумно идут Карантир и Келегорм. У одной из дверей их поджидает Куруфин.

-         Спит? – шепотом спросил Карантир.

-         Я заглядывал – вроде спит.

Втроем они вошли в комнату Маэдроса и закрыли дверь. Эльф лежит, укутавшись одеялом – лишь рыжие волосы перебирает ветерок.

-         Надо бы и окно закрыть, - шепчет Куруфин, - Турко, быстро!

Карантир приблизился к кровати и потряс брата за плечо.

-         А? Что? – тот сонно присел на кровати. – Ой! А что вы тут делаете?

-         Это ты что здесь делаешь, Тэльво?! – подавленно спросил Келегорм.

-         Сплю, - буркнул Амрас. – Чего и вам советую!

Маэдрос посмеивался, сжимая коленями бока коня:

-         Умница Амрас – не стал задавать лишних вопросов, а молча лег в моей комнате.

-         Ты не боишься, что они его убьют, спутав с тобой? – беспокоился Фингон.

-         Нет, Финдекано. Не настолько же они сумасшедшие, - со смехом крикнул Маглор.

Назад